"Времени нет и не будет. Крикнешь - и я всё забуду. Что б не случилось, ночь зажигает огни.
И, не жалея, давай ляжем с тобой под трамвай? И пусть всё останется так, как и там...на Луне..." (с) t.A.T.u
Я - это ты. Ты - это я. Гулять по ночному городу. Прохладный ветер.
Регулируемые перекрестки. Спутанные причинно-следственные связи и завтрашний выходной.
Значит, и мир тоже потихонечку сходит с ума, если выходной день затесался среди недели.
Мы здесь, на Земле, всё продолжаем играть в развивающие игры.
Самая основная из них и самая пагубная довольно предсказуемо называется "жизнью".
Не все, но некоторые "да" и некоторые "нет", впитанные, испытанные,
полученные мною в письмах, чьих-то словах и взглядах убили меня вчерашнюю и
воскресили меня завтрашнюю - между этими людьми лежат переживания длиною в учащенный пульс и гормоны стресса.
На турнире по абсолютной беспощадности к самому себе меня дисквалифицировали за
жестокое обращение с собой.
Сказали, это уже "садо-мазо", потрясли за плечи, сказали "опомнись?!" и
посадили на скамейку запасных. О Боже, только не отбирайте у меня мои любимые грабли,
я так люблю наступать на них?!
И еще... оставьте мне его. Пожалуйста. Впрочем, если заберете, подумаешь,
я расплачусь. Дело в том, что... он боится. Вы не понимаете...
Он может чувствовать, он может быть откровенным. Но он... Его надо освободить.
Он живет не жизнью, он живет среди созданных и нарисованных им самим декораций.
Как бы вам это объяснить?
Вот как будто бы в театре закончился спектакль и все зрители разошлись,
взявшись за ручки,
по домам, и тогда,
вот тогда,
в театре появляется он.
Он ходит задумчивый среди нарисованных деревьев сквера и нарисованных лавочек,
смотрит в нарисованные витрины и садится рядом с нарисованными людьми.
Он думает, так и должно быть.
"Картонный мир не причинит мне вреда..." - это все его мысли.
Он не хочет наружу.
Я тоже всего лишь декорация со степенью сближения с ним в минус бесконечность.
А еще у нас общий урок на двоих: стоит едва открыть душу, как в нее сразу плюнут,
да и глупо как-то ее открывать, ты все равно, что голый остаешься.
Беззащитный.
Ты стоишь словно бы припертый к стене - комфортным данное мероприятие явно не назовешь.
То ли дело, когда ты лжешь или нет... даже не лжешь.
Сейчас я вам объясню, погодите... Мы с ним, кажется, делаем одинаково,
имеючи и осознавая тот факт, что живя в обществе, вынуждены с ним (обществом)
контактировать потому еще, что существа социальные.
Представьте тореадора (да, я научу вас сейчас), который
машет этой самой красной яркой тряпочкой перед разъяренным быком.
Так вот...бык здесь - это любой человек извне.
Мы с ним, как тореадоры, создаем себе вторую личность эдакую красную тряпочку,
нашу оболочку, то, какие мы для Всех. Словно бы красная тряпочка - это я или он.
Быку при нападении неведомо, что на самом деле цель это не тряпочка,
а малопримечательный человек на конце тряпочки, то есть истинная я или истинный он.
Когда хотят сыграть на наших чувствах, заморочках берут в расчет то, что лежит на поверхности - да, красную тряпочку.
То есть, то что мы позволили узнать о себе и захотели рассказать, а о истинной мне..или истинном нем мало что известно.
Это темная сторона луны.
На ней никто не сможет сыграть.
А что известно о нас окружающим? хех. немногое. Мы молчаливы и благожелательны,
мы редко орем в толпу, стуча кулаком по груди "ЯЯЯЯЯ!!!!", мы (такие как я...)
не любим выделяться и привлекать к себе внимание.
Всё на грани вежливости, делового этикета, обыкновенности.
Обыкновенность она такая скучная, и поэтому потрясающая политика для партизана.
Она позволяет сливаться с толпой и не привлекать к себе подозрений, лишнего внимания.
Нам это не нужно.
Мне легко тыщу раз всё порвать в клочья и зарубить на корню и уйти с головой в работу.
Потому что с большинством из вас, люди, у меня мало общего,
я так сама захотела, мне так не больно.
Ведя себя без всплеска негатива целый момент, однажды
я вылечу в дверь хлопнув ею так, что посыпется штукатурка.
Никто не знает, что у меня на уме.
Хроническое перевоспаленное недоверие со множественными рецидивами.
Я чувствую, когда он нехотя пытается обмануть.
Я чувствую и осязанием и обонянием в эти моменты стенку между нами,
которую он возвел за ночь работы, работая не покладая рук,
СТЕНКА, ТОЛЩИНОЮ В НЕСКОЛЬКО КИРПИЧЕЙ.
и Я ЗАДАЮ ЕМУ ВОПРОСЫ,
сама не зная, хочу ли получить правдивый ответ.
Он смотрит мне в глаза, говоря одно, но в них читается :
"я не могу по-другому, пойми. я запутался и сам".
Он хочет сделать вид, что все у нас осталось по-прежнему,
но я больно ударяюсь о возведенную за ночь преграду.
Он рад тому, что стена вышла крепкая.
Он говорит: "Нас теперь трое: ты, я и эта стена."
Он улыбается.